ЕВРАЗИЯ - Там, где нет Останкинской башни

Мы находимся в гостях у художника Алексея Беляева-Гинтовта, который только что вернулся из столицы Чечни Грозного, где с успехом прошла его выставка, посвящённая Ахмату Кадырову. После получения главного приза премии в области современного искусства имени Кандинского это – вторая крупная победа художника на культурном фронте за последнее время.

«Бросается в глаза манера поведения людей. Когда вечером женщины с детьми выходят гулять – я нигде прежде на территории нашей страны не видел такой высокой исполненности».

- Первый вопрос: как эта выставка стала возможной, кто является её инициатором?

Инициатором выставки является галерист Емельян Захаров. Он предложил мне осенью подумать о реализации такого проекта, и я, не задумываясь, согласился, поскольку много лет внимательно следил за происходящим в Чечне, и это меня сильно тревожило, волновало, мучило. Как только появилась возможность масштабного выступления, я тут же согласился.

Я с удивлением узнал о том, что Емельян Захаров является заместителем министра культуры Чеченской республики, часто бывает в Чечне, у него много друзей, с которыми подружился и я, находясь там. Это замечательные, удивительные люди, настоящие активисты – молодые, европейски образованные, но не потерявшие связи с почвой. В своё время многие чеченцы, считавшие себя успешными и перспективными людьми, уехали из республики – тем ценнее те, кто остались и сегодня трудятся на благо новой Чечни.

- У вас есть картина, на которой изображён Грозный в руинах – после бомбёжек. Сегодня вы презентуете новый цикл работ, посвящённых Чечне и заряженных созиданием. Там – тематика разрушения, смерти, трагедии, здесь перед нами открывается будущее. Как вы оцениваете период, пройденный между этими двумя точками, что, собственно, за это время произошло?

Я жадно ловил все новости, связанные с возрождением Чечни, но я даже не представлял, что в реальности это выглядит так. Это действительно новая Чечня. Это не только восстановленный город, восстановленные сёла – не только в Грозном произошло масштабное строительство. Но что поразило меня больше всего – это общий созидательный дух, которым пронизано буквально всё, происходящее в республике.

Во-первых, три телеканала, которые я смотрел, не отрываясь, по вечерам: все представленные новости являются объективно созидательными. Это невероятно насыщенный день Рамзана Кадырова, в течение которого он успевает наградить бойцов, отличившихся в схватках с террористами, открыть гигантскую птицефабрику, навестить школьников, у которых в те дни проходили выпускные вечера, выступить на митинге, посетить мечеть. Это я вижу на светском канале.

Что же касается канала религиозного, то его программа поражает в не меньшей степени. Это и прямые трансляции из мечети – самой большой в Европе, получившей приз «Европейский проект» в 2007-м году. Это выступления знатоков Корана, это дискуссии богословов с вышедшими из лесу боевиками. Одним словом, по телевизору – нам трудно в это поверить – постоянно обсуждаются вопросы мироздания, жизни и смерти и посмертного воздаяния.

Переключаясь на российские каналы, я с ужасом лицезрел предельно контрастирующие выкрутасы хохмачей, где не всегда понятно даже, какую часть тела в данный момент транслируют на экран.

Ну и, конечно, впечатляет вид Грозного. Город, в котором за последнее время погибло несколько десятков тысяч человек, естественно, призывает к серьёзности. Это особое место на карте нашей страны, которое настраивает на особый образ мыслей. Я оказался в некоем сакральном центре нового времени. Конечно, Грозный имел свою историю, но то, что призывы муэдзина раздаются во вновь отстроенном городе, горящем огнями, переливающемся фонтанами с наступлением темноты, - заставляет поверить в возможность торжества Традиции и в наше время.

Бросается в глаза манера поведения людей. Когда вечером женщины с детьми выходят гулять – я нигде прежде на территории нашей страны не видел такой высокой исполненности. Все женщины имеют парадный вид, непременно платье, непременно некое покрытие на голове. Даже эти беззаботно гуляющие с детьми женщины составляют часть единой высокой картины победы человеческого духа над хаосом и разрушением.

- Точкой сборки вашего проекта является личность Ахмата Кадырова. Расскажите, что вы чувствовали, обращаясь к этой фигуре, что это за человек, и как его судьба вписана в историю Чечни?

Этот человек удивителен уже одним тем, что при советской власти принял решение посвятить свою жизнь вере и отправился учиться за границу. При этом он остался сыном своей Родины и, что ещё более важно, дал образец политического мышления в огромном государственном и историческом масштабе. Этого как раз и не доставало большинству его современников, считавших себя борцами за интересы чеченского народа.

«Представьте себе, каково видеть в России магазин, в котором есть всё, кроме алкоголя! В такой ситуации и мысли-то о выпивке не появляется – это абсолютно естественно».

Я видел, какой неподдельный энтузиазм испытывает чеченская молодёжь по отношению к своему духовному лидеру и светскому правителю – отцу и сыну Кадыровым. Это настолько высоко, настолько искренне и значительно – не только в масштабах страны, но и в масштабах всего мира. Во многом благодаря Ахмату Кадырову одна из точек на карте мира, где православные и мусульмане убивали друг друга, перестала в этом смысле существовать. В этом её колоссальное значение для всего континента. На сегодняшний день Чечня по факту является для нас воротами в исламский мир. И я убеждён, что сегодня Чечня находится в самом начале великого пути.

- Я слушаю вас, и у меня складывается впечатление, что именно трагедия, пережитая чеченским народом, послужила толчком к трансформации общества. Хочется верить, что опыт разрыва, опыт смерти был должным образом усвоен, и те формы, которые вы наблюдали, сам ваш приезд, почти совпавший с отменой режима КТО в республике – всё это стало символической печатью этой великой трансформации. И всё же, мы знаем, что Рамзан Кадыров сейчас подвизается по линии контр-террористической борьбы в соседней республике, где недавно произошла крупная трагедия, и русский Кавказ в целом остаётся проблемным регионом. Присутствует ли в атмосфере Грозного элемент тревоги, чувствуется ли то, что борьба продолжается?

Скорее уместно говорить не о тревоге, а о мобилизации. И о ней действительно говорит всё – и новые проспекты, на которых не увидишь реклам: вместо них - лозунги глубокого философского содержания: суры из Корана или знаменитые изречения Ахмата Кадырова. Вечером и ночью можно встретить частые посты, где молодые чеченцы охраняют покой города. И это, безусловно, люди войны, и они внушают уверенность в незыблемость чеченского возрождения. Всё это складывается в невиданную мной никогда доселе на территории нашей страны картину духовной мобилизации – картину торжественную и суровую. Это, казалось бы, парадоксальное сочетание спокойствия и алертности есть признак здоровья и силы.

- Вы уже не первый раз отмечаете контраст между тем, что происходит в Чечне и тем, что происходит у нас, условно говоря, на федеральном уровне. Может ли, и если да, то при каких условиях, чеченский опыт быть протранслирован на общероссийский уровень? Каковы ваши соображения на этот счёт - неужели нам всем необходимо такое же потрясение, какое претерпел чеченский народ, чтобы очнуться?

Боюсь, что да. Гейдар Джемаль, которого я читаю с огромным интересом, и который является для меня значимым авторитетом, сказал, что чеченская война за независимость была войной за отделение от Останкинской башни. И каково же было моё удивление, когда, находясь в Грозном, методом переключения каналов я понял эту нехитрую истину. Если бы хоть что-то из чеченского опыта было внедрено на федеральном уровне, мы бы зажили в другой стране.

Смотрите: в Чечне нет проституции – категорически нет. Алкоголь продаётся с десяти до одиннадцати утра в рабочую неделю. Соответственно, ни учащиеся, ни рабочие не соблазняются. Представьте себе, каково видеть в России магазин, в котором есть всё, кроме алкоголя! В такой ситуации и мысли-то о выпивке не появляется – это абсолютно естественно.

Мне также сказали, что в Чечне нет бездомных – все так или иначе обеспечены каким-то жильём. Нет нищих, никто не просит деньги. Итак, если хотя бы часть из этого реализуется на федеральном уровне – мирными методами – это было бы чудом.

(Скачать буклет «Хадж Ахмад-Хаджи» в pdf-формате).