ЕВРАЗИЯ - Столкновение цивилизаций на «поле права»

Столкновение цивилизаций на «поле права»

Развитие экономик цивилизаций «моря» и «суши» зависит и от действующих в них правовых систем – поэтому и взаимодействие между этими цивилизациями нередко чревато нежелательными последствиями

Это не столь очевидно, однако, можно с большей или меньшей степенью уверенности утверждать, что на развитие экономик цивилизаций, базирующихся на определенных философиях, оказывает влияние и правовая область. В частности, характеристики основных правовых систем - романо-германской («философия суши») и «общего права» (англосаксонской или «философии моря») - непосредственно влияют и на принципы хозяйствования, провозглашенные в качестве базовых в соответствующих типах цивилизаций. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Хотя в теории обе системы права – и «романо-германская», и «общего права» - провозглашают, что «разрешено все, что не запрещено», на практике этого принципа придерживается только система «общего права».

Одно из главных различий между двумя правовыми системами заключается в определении формальных источников права. В различных системах закон, обычай, судебная практика, доктрина, справедливость имеют разное значение.

Система права «философии суши» носит строго выстроенный, практически религиозный характер, нормы романо-германского права почти не подвержены изменениям. Если изменения все-таки происходят, то длинный путь реализации такого изменения лежит в строго иерархической системе. В странах же «философии моря» законы - лишь модель, нарушение которой считают естественным, если того требует необходимость. При этом судебному решению придается значение, выходящее за рамки данного процесса, и зачастую это решение служит для того, чтобы поправить в ту или иную сторону формальную норму действующего права.

Безусловно, подобное положение дел связано с различиями в процессе формировании элит – «элиты суши» и «элиты моря», нашедшими свое отражение и в формировании системы права. Влияние на этот процесс оказало в том числе и различие в религиозных традициях и структурах конфессий: строгая иерархия католической церкви и протестантизм, представляющий собой совокупность многочисленных и самостоятельных церквей, не имеющих единой главы.

При этом протестантизм в Англии не был делом рук реформаторов: с самого начала это движение было неразрывно связано с политической историей Англии, как и устранение (включая физическое) церковных иерархов. Поскольку церковь тогда непосредственно участвовала во многих судебных разбирательствах, а священники зачастую исполняли роль судей, не удивительно, что структура и традиции различных конфессий нашли свое отражение и в современной судебной системе.

Резкая критика протестантизмом церковных институтов, индивидуализация духовного начала, принцип аскетизма и принцип личного обогащения возведенные в религиозную добродетель сформировали весьма специфичное мировоззрение. Все вышеперечисленные качества дали толчок для преимущественного распространения англосаксонского «производительного типа капитализма», со временем переродившегося в его «либеральную версию».

Выделяя отдельно англосаксонскую судебную систему, положение судей в ней с известными оговорками можно сравнить с положением раввинов, дающими собственные трактовки различным частям Торы, которые по своей форме изначально отданы на откуп иудейским священнослужителям. Это еще одна причина (кроме вышеозначенных, а также непосредственного участия капитала иудейских работорговцев в создании Банка Англии и взаимосмешения соответствующей финансовой элиты с английской элитой в конце XVII века), по которой традиции англосаксов были названы М. Вебером «английским гебраизмом».

Хуже всего, что страны с романо-германским правом, следуя в кильватере «философии моря», могут оказаться в таком же положении, как и англосаксы.

Разрешая то, что не запрещено, более мобильная традиция «общего права» допускает свободную конкуренцию в отношении как производимых в стране товаров и услуг, так и самого процесса производства. Казалось бы, что это приводит к тому, что потребителям предоставляется огромный выбор технологических новинок, при том, что страны, придерживающиеся иного правового принципа, накладывают ограничения на некоторые инновационные возможности производителей, следовательно, и на потребности граждан. Подобные действия, безусловно, оправданы - особенно тогда, когда дело касается безопасности (например, ряда лекарств или несущих огромную опасность генномодифицируемых продуктов). Собственно, это говорит как о моральных ориентирах двух систем, так и о предрасположенности «английского гебраизма» к поклонению «золотому тельцу».

В результате на внутренних рынках складывается следующая ситуация. Страны с системой «общего права», производя отбор наиболее эффективных новейших технологий, с одной стороны дают мощный толчок для развития своей экономики, но, с другой стороны, нельзя сказать, что разница во внедрении инноваций дает неоспоримое преимущество «странам моря». Получая первыми «модные гаджеты», эти страны не делают резких рывков вперед, поскольку темпы инновационного развития здесь компенсируются абсолютно такими же по величине темпами разрушения важных социально-экономических и правовых институтов, и не только - в погоне за прибылью корпораций над собственным населением фактически ставятся эксперименты.

Романские страны («суша») разрешают местным производителям использовать только те методы, которые уже смогли доказать свою жизнеспособность, будучи примененными в странах общего права. При этом экономика стран с романо-германской правовой системой, развивающаяся обычно средними темпами, получает значительный толчок для своего дальнейшего развития, будучи «подпитана» новыми возможностями местных производителей. Но на практике происходит и обратный процесс – замедление развития экономики по сравнению со странами «моря». Плохо ли это?

Англосаксонские экономисты называют рост экономики в странах с романо-германской правовой системой «всплесками экономической мобилизации», чтобы подчеркнуть их отличие от «систематического экономического развития», характерного для большинства стран общего права, дающие основу «либерализма» экономики. Но подобные хвастливые заявления были характерны до кризиса «доткомов» и текущего экономического кризиса, причиной которого стали, мягко говоря, сомнительные «финансовые технологии». Они давали эффект видимого роста в течение последних трех десятилетий, но реальный спад мировой экономики после этого «всплеска» еще только начинается.

Таким образом, типы экономического развития стран англосаксонского и романо-германского права различаются. Во-первых, в силу того, что законодательства этих стран непосредственно влияют на величину временного лага, необходимого для адаптации экономики к нововведениям в производстве товаров и услуг. Во-вторых, видимый «рост экономики» стран «философии моря» может оказаться фатальным как для их экономки, так и для их населения. Хуже всего, что страны с романо-германским правом, следуя в кильватере «философии моря», могут оказаться в таком же положении, как и англосаксы.

И об этом нужно помнить «элите суши», прежде чем садиться рядом с «элитой моря» на одном правовом поле…

Кирилл Мямлин