ЕВРАЗИЯ - Как блокировать исламский радикализм?

Можно уверенно говорить, что на данный момент на Северном Кавказе в наиболее полном и законченном виде сформировались как системные, так и внесистемные факторы, способствующие развитию антироссийских центробежных тенденций. В силу этого проблема развития сепаратистских тенденций как таковая остается неразрешенной, что в свою очередь приводит к своеобразной консервации здесь социально-политической напряженности.

Наиболее значимыми в плане воздействия на социально-политическую обстановку в регионе являются социально-экономические, политические, конфессионально-мировоззренческие и этнодемографические факторы. Системное и целенаправленное воздействие на них со стороны органов государственной власти создает объективные предпосылки для успешной защиты национальных интересов России.

Хотя конфессиональные факторы и не определяют однозначно негативные тенденции, они все же существенно усиливают действие социально-экономических факторов.

Отмеченные виды факторов находятся в многомерной взаимозависимости, параметры которой изменяются достаточно быстро, что и определяет иерархию, степень значимости и даже содержание самих факторов. Динамика таких изменений обусловлена активностью (определенными стратегиями действия) региональных политических субъектов, к которым относятся элитные группы, политические партии и движения, а так же формы самоорганизации самодеятельного населения, в той мере, в какой оно сформировало механизмы представительства своих интересов.

Содержание конфессиональных факторов, создающих предпосылки к развитию сепаратизма, определяется в первую очередь политизацией ислама и конкуренцией его различных направлений за влияние в обществе.

Существующие сегодня духовные управления мусульман в целом, хотя и в разной степени, поддерживают укрепление российской государственности. Однако дробление созданного еще в советские времена единого Духовного управления мусульман Северного Кавказа на субрегиональные муфтияты не только ослабило их влияние на верующих, но и объективно сузило возможности взаимодействия с ними при проведении единой политики, направленной на защиту национальных интересов страны.

В субрегиональных муфтиятах отчетливо прослеживается этно-политическая составляющая. Для верующих важное значение сегодня имеет не только общественно-просветительская и религиозная деятельность муфтия, но и его этническая принадлежность, а также политико-идеологическая платформа.

В целом можно констатировать, что духовное и политико-мировоззренческое лидерство официальным служителям культа не принадлежит. В то же время в значительной степени выросло влияние некоторых вирдов и мюридских братств суфийских тарикатов в Чечне и Дагестане. Рост влияния тарикатов и их мобилизационные возможности в отношении верующих определяются использованием традиционных форм самоорганизации населения. Тарикатистские общности опираются на так называемые «братства». Последние представляют собой фратриальные объединения (у дагестанцев – джамааты, у чеченцев - тукхумы и тейпы, у карачаевцев и балкарцев - «большие фамилии», у адыгов - «братства»), восходящие к адатной культуре и существенно ограничивающие влияние традиционного ислама.

И, наконец, политизированные квазиисламские организации, а также ультрарадикальные религиозно-политические объединения - прежде всего ваххабиты, имеющие широкие международные связи. Неоваххабиты на деле выступают оплотом антироссийских и сепаратистских сил в регионе.

Несмотря на то, что за исключением традиционного ислама, представленного ДУМами, большая часть исламских и околоисламских организаций настроена негативно по отношению к России, их противодействие национальным интересам РФ в существенной степени ослаблено ожесточенной конкуренцией за политико-идеологическое влияние в широких слоях населения.

В свое время в результате такой конкуренции утратило былое влияние официальное духовенство. Сложившаяся к середине 90-х годов ситуация привела к тому, что резко возросло влияние квазирелигиозных политизированных объединений, а также «вахаббитских» организаций в Дагестане и Чечне, в меньшей степени оно имеет место в Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. Как представляется, пик влияния последних приходится на 1996-98 годы. В эти же годы среди мусульман возникают противоречия на религиозной почве (конфликты между последователями традиционных течений ислама на Северном Кавказе и формирующимися общинами фундаменталистского толка).

Однако, ориентация на вооруженное противостояние органам федеральной власти и последовавшие за этим силовые акции правительства, а также социально-политическая нестабильность, рост преступности, пауперизация населения на территориях, подконтрольных вахаббитам, дискредитировали ультрарадикальные организации в целом. В результате этого возникла своего рода тупиковая ситуация, когда среди достаточно пестрого спектра исламских политико-идеологических течений бесспорно лидирующих организаций нет. Тем не менее, следует признать, что авторитет федерального центра от этого практически не вырос. Это связано с тем, что на смену радикальным религиозно-политическим объединениям приходят националистические организации, активно использующие мусульманскую риторику и атрибутику.

Продолжавшаяся борьба религиозных организаций за влияние на широкие слои граждан привела к тому, что в настоящее время население отчетливо дифференцируется по религиозно-идеологическим предпочтениям. То есть, сокращение социальной базы в целом для каждого из конкретных направлений от традиционалистов до ультрарадикалов, с одной стороны, сопровождается консолидацией оставшихся - с другой. Социальная база каждого из направлений становится хотя и менее многочисленной, зато более однородной, сплоченной (а значит и более управляемой со стороны их лидеров), чем прежде. При этом чем более маргинализована та или иная социальная группа, тем более популярными в ней становятся радикальные формы религиозности.

Таким образом, внутриконфессиональная конкуренция, борьба за общественное влияние дестабилизируют обстановку в национальных республиках региона. Дифференциация населения по религиозным предпочтениям, по сути дела, формирует социальные общности однородные по религиозно-мировоззренческим характеристикам, которые зачастую крайне враждебно воспринимают политику федерального центра, направленную на укрепление российской государственности. Если при этом учесть экономические параметры, дестабилизирующие обстановку, то можно утверждать, что хотя конфессиональные факторы и не определяют однозначно негативные тенденции, они все же существенно усиливают действие социально-экономических факторов. Возникает своеобразный резонанс стратегий социально-экономического поведения и религиозно-идеологических предпочтений, несовместимых с развитием современного российского федерализма.

На фоне влияния социально-экономических и политических факторов, объективно способствующих развитию сепаратистских тенденций, формируется высокий потенциал социальной напряженности. При этом социально-политическая напряженность приобретает синкретический характер. На практике это означает, что становится невозможным снять или хотя бы ослабить ее мерами (даже самыми широкомасштабными) только военного, экономического или политического характера. Стабилизировать ситуацию и блокировать развитие сепаратизма сегодня можно только системой долгосрочных мер многопрофильной направленности. Очевидно, что это требует колоссальных ресурсных затрат и четкой координации действий по всем направлениям.

Рассматривая факторы, детерминирующие развитие в регионе нежелательные политические процессы, следует признать, что порознь они выделяются в аналитических целях, тогда как в реальной действительности имеет место своеобразный синтез всех четырех видов, в котором каждый фактор усиливает действие других.

При этом социально-экономические и политические факторы (в том числе происходящий явно политизированный процесс «исламского возрождения», наличие серьезных социально-экономических и политических проблем, а также широкомасштабная финансовая помощь радикалам, как из-за рубежа, так и за счет внутренних ресурсов исламистов) выступают в качестве ключевых, то есть таких, позитивное изменение параметров которых позволяет блокировать или свести к минимуму отрицательное воздействие второстепенных, среди которых выделим этнодемографические и конфессионально-мировоззренческие.

В то же время минимизация отрицательного воздействия последних - скажем, путем роста влияния духовенства, лояльного к федеральной власти, будет недостаточным для того, чтобы оказать значимое позитивное воздействие на политико-идеологические предпочтения и экономическое поведение широких слоев населения. Другими словами, активизацию радикального исламского движения в регионе, как и в мире в целом, обусловливают ключевые факторы, дестабилизирующие обстановку.

В этой связи, по нашему мнению, стратегическим направлением борьбы с радикальным исламским движением является нейтрализация «ключевых» факторов, способствующих его активизации. Рассматривая их, следует иметь в виду, что процесс «исламского возрождения» носит, как уже нами отмечалось, в основном объективный характер. Поэтому любое излишне прямолинейное силовое воздействие на него не только бесперспективно, но может привести к негативным последствиям. Кроме того, он используется исламистами только в сочетании с другими факторами. С учетом изложенного, главный упор в стратегии противодействия исламским радикалам необходимо делать на решение проблем по перекрытию каналов финансирования радикальных исламских организаций и движений, особенно экстремистской направленности; урегулированию имеющихся и недопущению возникновения новых политических конфликтов; улучшению социально-экономической ситуации в регионе. Последняя мера играет главную роль в противодействии исламским радикалам, так как она не только существенно сужает социальную базу исламистов, но и способствует урегулированию политических конфликтов, многие из которых возникают из экономических противоречий.

Однако, решая ключевые проблемы, не стоит игнорировать второстепенные, в частности, конфессиональные, поскольку они усиливают действие основополагающих факторов. При этом следует учитывать, что наибольшую опасность для российской государственности представляют крайние формы исламизма – «исламский» экстремизм и, соответственно, «исламский» терроризм (экстремизм и терроризм, осуществляемые под прикрытием ислама). Именно в отношении этих явлений и должны быть направлена мощь государства и институтов гражданского общества.

Иначе говоря, нынешние реалии страны и региона требуют выработки комплекса эффективных мер, направленных если не на полную ликвидацию, то хотя бы на эффективное противодействие религиозному экстремизму и терроризму и их блокирование. Для этого надо обеспечить ряд условий и требований. Среди них – снижение уровня экстремизма, особенно террористических проявлений исламистов путем дискредитации их идеологии и организационного ослабления, предотвращение самой возможности прихода радикалов к власти в какой-либо из республик региона, создание условий для постепенной трансформации радикального движения в более умеренное, религиозно-реформистское.

Напомним в этой связи, что «исламский экстремизм» определяется как идеология и социально-политическая деятельность, направленные на полную исламизацию (шариатизацию), как минимум, мусульманских сообществ и государств, а также межгосударственных отношений. При этом борьба за реализацию такого проекта выходит (или может выходить) за рамки законности с точки зрения международного права, а также юридических норм той или иной страны. Исходя из такого понимания феномена «исламский экстремизм» и принимая во внимание то, что так называемый «исламский терроризм» выступает частным случаем экстремизма, можно выстраивать направления по их блокированию. Поскольку эти явления состоят из двух компонентов (идеологическая доктрина и соответствующая ей практическая деятельность), то представляется целесообразным практическую деятельность по противодействию им осуществлять в этих двух направлениях.

Залогом успеха станет только комплексный подход к решению стоящих перед государством и обществом задач. Только системное и целенаправленное воздействие на все подсистемы радикального исламского движения со стороны органов государственной власти может создать объективные предпосылки для успешной защиты национальных интересов России. Речь идет о выстраивании практических мер по блокированию исламского радикализма, прежде всего его крайних форм, которые условно могут быть разделены на четыре вида: институционально-правовые, политико-организационные, социально-экономические и административно-силовые.

Институционально-правовые меры направлены на создание многоуровневой системы регулятивов деятельности общественных субъектов, которые существенно сужают исламистские тенденции, сокращая социальную базу поддержки исламистов. Речь идет о необходимости завершения процесса по созданию пакета нормативных актов, включая и подзаконные, которые четко бы определяли процедуру правовой квалификации «исламского» экстремизма по трем основным направлениям: посягательство на конституционные основы государства (принцип территориальной целостности), посягательство на национальные интересы страны, посягательство на конституционные права и свободы граждан.

Первое направление по своему политико-правовому содержанию должно четко определять, что пропаганда, побуждение и практические действия исламистов, направленные на пересмотр, как внешних границ, так и существующего административно-территориального деления РФ, выходящие за рамки порядка и процедуры, установленных федеральным законодательством, квалифицируется как преступление против основ государственного строя.

Следует отметить, что принятие Государственной Думой РФ закона «О противодействии политическому экстремизму», по всей видимости, не снимет проблему, так как этот закон, расширяя правовое пространство противодействия политическому экстремизму, содержит ряд формулировок, допускающих неоднозначные толкования, что в случае применения его в судебной практике приводит к различным юридическим казусам.

На общероссийском уровне необходимо реализовать проект светского (нерелигиозного) характера Российского государства. Как показывает практика деятельности различных экстремистских исламских институтов, она обязательно сопровождается конфессиональной (или этно-конфессиональной) нетерпимостью, уничтожением и подавлением иноверия, сепаратистскими устремлениями, иначе говоря, насилием, зачастую в форме террористической деятельности.

В этой связи и необходима деконфессионализация политики, т. е. создание законодательных и институциональных условий, которые бы исключали вовлеченность религии в политическую сферу. Причем, речь идет не только об исламе, но и обо всех конфессиях, распространенных в России. Одновременно назрела задача деконфессионализации оборонной сферы.

Очевидно, что нельзя потворствовать исламскому радикализму и экстремизму не только на государственном, но и на мировом уровне. Речь идет о том, что активно проводившаяся великими державами в последние десятилетия политика «двойных стандартов» привела к парадоксальной ситуации. Несмотря на реально существующую международную правовую базу, терроризм постоянно развивается, поскольку «продолжает пользоваться определенной благосклонностью сильных мира сего, когда они бывают заинтересованы в том или ином сценарии развития ситуации в разных уголках земного шара». В этой связи, прежде всего, необходимо изменить «правила игры» в отношении этого явления на международном уровне. Целесообразно было бы в рамках ООН и других авторитетных международных структур принять решение о недопустимости инспирирования «исламского фактора» (что неоднократно практиковали, в частности, американские и израильские спецслужбы). Более того, всем участникам «антитеррористической кампании» необходимо отказаться от порочной практики использования «двойных стандартов».

Второе направление по своему политико-правовому содержанию должно касаться связей региональных субъектов с зарубежными экстремистскими и террористическими организациями. Суть его необходимо свести к тому, что несанкционированные соответствующими органами государственной власти контакты с организациями, которые в международных политико-правовых и дипломатических документах квалифицируются как террористические или экстремистские, в российском законодательстве также должны рассматриваться как пособничество терроризму.

Правовыми методами следует также предупреждать саму возможность аккредитации в стране и регионах представительств зарубежных радикальных исламских организация, активность здесь исламских эмиссаров, преподавательской деятельности в духовных учебных заведениях России иностранцев, неконтролируемого направления на учебу за границу будущих служителей мусульманского культа и т. д.

В федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» необходимо четче прописать положение о том, что духовенство не имеет право участвовать в деятельности политических партий.

Третье направление связано с процедурно-нормативной защитой традиционных мусульманских институтов и верующих-традиционалистов в субъектах Федерации. В нормотворческой деятельности необходимо, прежде всего, ориентироваться на традиционные институты мусульман и широкие массы верующих-традиционалистов, которые должны почувствовать нормативную защиту своих интересов со стороны государства.

Прежде всего, на законодательном уровне следует исключить саму возможность возникновения политизированных форм любой религии, в том числе и ислама. Для этого необходимо последовательно реализовывать существующее законодательное ограничение, запрещающее создание конфессиональных политических партий, общественно-политических организаций и движений в соответствии с действующим федеральным законом «Об общественных объединениях». Этот закон нарушается, и в России реально существуют исламские политические партии. Кроме того, в федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» необходимо четче прописать положение о том, что духовенство не имеет право участвовать в деятельности политических партий. В федеральный закон «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» необходимо внести положения, запрещающие формирование избирательных объединений на конфессиональной основе. Нельзя допускать даже самой возможности создания в законодательных структурах различного уровня фракций и депутатских групп по религиозному признаку. Все эти меры призваны оградить традиционалистов от политизации и, соответственно, от радикализации.

Политико-организационные меры. Их содержанием выступает поддержка лояльных федеральному центру и официальным республиканским властям традиционных исламских структур, формирования условий для их укрепления и модернизации, а также проведение различного рода политико-организационных мероприятий «антиваххабитской» направленности.

В настоящее время на общероссийском уровне существует Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте России, Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ.

Необходимо использовать потенциал традиционалистов, прежде всего, официального мусульманского духовенства в борьбе с распространением исламизма в России. Для усиления эффективности этой деятельности надо, прежде всего, поддержать их усилия в деле модернизации российского ислама, формирования отечественного мусульманского богословия и правоведения. Это позволит ликвидировать тот дефицит богословской и правоведческой литературы, который в настоящее время компенсируется поступлением произведений зарубежных авторов, в которых нередко проталкиваются экстремистские идеи.

Необходимо подчеркнуть, что подрывная исламистская литература, содержащая прямые или завуалированные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации, возбуждающая межрелигиозную и межнациональную рознь, попадает в страну не только из-за рубежа, но значительная ее часть публикуется непосредственно на территории России (зачастую в Москве и Московской области). В этой связи заслуживает государственной поддержки проводимая рядом исламских централизованных организаций (ДУМ Дагестана, Совет муфтиев России) экспертиза и оценка всей исламской литературы, поступающей из-за рубежа и издаваемой в стране. В одних случаях такая литература должна изыматься из оборота на основании соответствующих законов, в других – не рекомендоваться к прочтению мусульманами (например, на основе решения Совета муфтиев России).

Представляется целесообразным принять меры по подготовке религиозных российских кадров, сочетающих знание исламского вероучения, светских дисциплин и одновременно являющихся носителями идей российского патриотизма. Такие кадры могли бы более активно участвовать в просветительской деятельности, в доступном для различных категорий слушателей виде излагая доктринальные толкования ключевых тем и понятий, использующихся в риторике сепаратистских и радикальных религиозных организаций (например, «кафир», «такфир», «джихад» и т. д.).

Речь идет о том, что для организации противодействия экстремистским идеологиям необходимо, прежде всего, сосредоточить усилия на выявлении сути их отступлений от исламской традиции и компрометации на этой основе такого рода взглядов в глазах мусульман и приверженцев других религиозных верований. В частности, говоря о «неверных» или «врагах ислама» (отступники, многобожники, лицемеры), идеологи экстремизма значительно расширяют круг их участников: сюда сразу попадают не только все немусульмане, но и те «правоверные», которые не придерживаются идеологической линии экстремистов. То же можно сказать и о концепции джихада: радикалами решительно отметается его деление на «большой» (усилия по самосовершенствованию) и «малый» (вооруженная борьба), говорится только о джихаде «в форме меча», причем зачастую даже игнорируется его оборонительная составляющая. И таких противоречий с «эталонным» исламом в идеологических конструктах мусульманских экстремистов немало.

В программы культурно-просветительских циклов необходимо также включать те положения ислама, которые характерны и для других мировых религий. При этом можно будет показать, что в этих религиях (например, в исламе, христианстве, буддизме) много общих этико-мировоззренческих норм. В то же время, следует делать акцент на схожести во всех этих религиях риторики и организационной практики радикальных организаций и тоталитарных сект.

Для систематизации и унификации религиозного образования, выработки богословских ответов на вызовы времени, лицензирования и назначения на должности имамов и преподавателей духовных учебных заведений, оптимальной организации сотрудничества с единоверцами за рубежом, противостояния исламскому радикализму и экстремизму как теории и политической практике, необходимо решение задачи по созданию единой, общероссийской централизованной организации мусульман как в рамках страны, так и Северного Кавказа, что, несомненно, укрепит ряды традиционалистов.

Представляется целесообразным также шире проводить конференции, собрания, съезды, в ходе которых осуществлять мероприятия по противодействию исламскому политическому экстремизму; доводить решения этих форумов до широких слоев общественности.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что никоим образом нельзя «раскручивать» в СМИ исламистские организации и учреждения, создавая им какой бы то ни было позитивный образ. Нельзя также предоставлять любую трибуну лидерам и участникам экстремистских организаций и групп, как в агитационно-пропагандистских, так и других целях.

Блок социально-экономических мер в деле противодействия религиозному экстремизму включает в себя действия, направленные на подрыв и ликвидацию экономической базы радикалов. Как известно, эта база состоит из двух составляющих: содействия из-за рубежа и использования внутренних источников. Реализация на практике этих мер играет главенствующую роль, поскольку существенно ограничивает финансово-экономические возможности экстремистов и, соответственно, сужает их социальную базу.

Что касается финансовой и иной подпитки экстремистов из-за рубежа, которая осуществляется, как правило, через соответствующие неправительственные структуры (фонды, НРПО и т. д.), то необходимо постоянно работать над совершенствованием банка данных в отношении такого рода структур (численность, цели, задачи, руководители, вооружение, методы деятельности и т. п.). Одновременно следует укреплять и расширять международное сотрудничество в противодействии исламскому экстремизму. Среди мер, которые могли бы реально быть приняты, - запрет финансирования экстремистских и террористических организаций и международные санкции за нарушение запрета, эмбарго на поставки оружия и боеприпасов экстремистским группировкам; мониторинг распространения оружия массового поражения (ядерного, химического и бактериологического) с жесткими международными санкциями в отношении государств, виновных в передаче подобного оружия или технологии его производства экстремистским группировкам и т. д.

Представляется необходимым также продолжить практику взаимодействия и координации усилий со спецслужбами других заинтересованных стран в деле накопления данных в отношении экстремистских НРПО и совместного противодействия их дестабилизирующей деятельности.

Среди внутренних источников подпитки радикалов можно назвать незаконный нефтяной и газовый промысел, чисто криминальные доходы (рэкет, похищения людей, контрабанда оружия и наркотиков, финансовые махинации в виде подделок авизо, фальшивомонетничество и т. д.).

Следует иметь в виду, что влияние исламистских организаций основано на том, что вокруг них сформировался своеобразный «буферный слой», образованный легальными субъектами хозяйственной и общественно-политической деятельности, с помощью которых сепаратисты задействуют в своих интересах финансово-экономические, информационные и инфраструктурные ресурсы.

Частным случаем административных выступают силовые меры, которые призваны осуществлять непосредственное воздействие на вооруженные формирования исламских боевиков («ваххабитов», националистов и др.) путем разоружения, либо физического уничтожения террористических групп силами Министерств обороны и внутренних дел, а также спецслужб.

Помимо собственно силовых мер в отношении «исламских» экстремистов и террористов, представляется важным усилить оперативную деятельность и профилактическую практику в отношении экстремизма и терроризма. Речь идет о необходимости профилактики тех групп, которые пока еще не реализовали террористические устремления, но в идеологии которых заложены принципы нетерпимости по отношению к людям, которых они рассматривают в качестве «неверных», а также содержатся прямые призывы к изменению конституционного строя России. Именно такова, например, идеология радикального «северокавказского ваххабизма».

Кроме того, административными мерами можно приостанавливать деятельность СМИ, издательств, фондов и банков, связанных с религиозными ультра-радикалами. Отсутствие же активного противодействия экстремизму со стороны органов власти и государственных служащих всех уровней должно соответствующим образом квалифицироваться с применением надлежащих санкций.

Разумеется, подобного рода работа не должна превращаться в «охоту на ведьм» или ограничивать права и свободы мусульман и их контакты с зарубежными единоверцами, препятствовать деятельности иностранных благотворительных организаций в России и т. д.

Как свидетельствует широкая мировая практика борьбы с радикальным исламским движением, одни лишь репрессивные меры не только не способны поставить точку в деятельности исламистов, но и ведут к росту экстремизма с их стороны. Да и собственный опыт репрессивного подавления этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе в бытность Российской империи и Советского Союза свидетельствует о том, что запрет и силовое подавление антиправительственной деятельности на этнорелигиозной почве не преодолевает социальные девиации, а лишь консервирует их.

В основе тактики противодействия мусульманским радикалам должен лежать принцип дифференцированного подхода к двум главным его течениям: с одной стороны, привлечение «умеренных» исламистов к участию в политической борьбе, интегрирование в сферу экономики, органов управления государства и т. п. при сохранении контроля со стороны властей за проводимой ими деятельностью, а с другой стороны – применение репрессивных мер против исламских экстремистов и террористов.

Разумеется, предложенный набор мер не является раз и навсегда заданной величиной, но может варьироваться в зависимости от конкретных задач и условий. В то же время, он представляется довольно эффективным в деле противодействия исходящим от движения исламских радикалов угрозам. Гибкий подход к проблеме их деятельности, несомненно, будет способствовать снижению напряженности в обществе и сдерживанию активности исламистов в течение периода, необходимого для решения стоящих перед нашей страной и регионом реформационных задач.