ЕВРАЗИЯ - Национализация этносферы и российская нация

Нам нужно государство, способное органично решать задачу

интеграции различных этносов и конфессий.

Владимир Путин

Современное понимание «нации», возможно, происходит от недопонимания этногенетической ситуации в мире. Этносфера людей развивается не один десяток тысячелетий. Согласно некоторым гипотезам, сообщество людей разумных зародилось на Эфиопском нагорье. Впоследствии оно росло численно, расширяло территории обитания, колонизируя южное побережье Евразии и Австралию. Около 40 тыс. лет назад человек разумный осваивает внутренние регионы Евразии. К 6 тысячелетию до н .э. заселены практически все материки. Заканчивается эра расселения, дифференциации. В итоге формируется множество племенных образований, десятки расовых конструкций. Появились несколько крупнейших очагов этно-расового образования.

«Буржуазные» социологи и историографы зрели в корень. Всякая этническая система, будь то племя, этнос, раса - не могут обойтись без образования и развития первичных кровнородственных связей.

Для нас наиболее интересны процессы, начавшиеся в 6-5 тыс. до н. э. и получившие интеграционную направленность. Перемещения людей из южных регионов в северные привели к активизации процесса, который мы сегодня называем «этногенезом», т. е. сложение и развитие сообществ людей по кланово-родовому признаку. Полоса евразийских степей от Балкан до Маньчжурии становится местообитанием этнических систем, определивших будущее Евразии - индоевропейской, уральской, палеоазиатской, алтайской. Расселяясь от Атлантики до Тихого океана, они смешивались и порождали великое множество племён и народов. Возникали новые эпицентры этногенеза. Снова и снова народы переселялись с место на место, вливаясь в другие этногенезы, способствуя сложению более крупных этнических образований или систем. Пока, наконец, европейские мыслители не нарекли их «нациями».

«Нация (от лат. natio - племя, народ), историческая общность людей, складывающаяся в ходе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, некоторых особенностей культуры и характера, которые составляют её признаки», - такова трактовка советского времени. И, конечно же, подлинно «научной» теория нации выглядит в интерпретации основателей марксизма-ленинизма: «В. И. Ленин отверг излюбленный буржуазной социологией и историографией приём смешивать нацию с расой и племенем, представлять её как дальнейшее продолжение и усложнение родоплеменных связей, как вечное, естественное, внеисторическое явление».

Вот так - ни больше, ни меньше. А ведь «буржуазные» социологи и историографы зрели в корень. Всякая этническая система, будь то племя, этнос, раса - не могут обойтись без образования и развития первичных кровнородственных связей. Именно они определяют суть и лицо этнической системы любого ранга и возраста. Но эти связи никак не могут осуществляться вне пространства и времени. То есть, помимо этногенетической сути, они - также явление историческое.

А вот уже более современное понимание: «Нация - социально-экономическая, культурно-политическая и духовная общность индустриальной эпохи. Существует два основных подхода к пониманию нации: как политической общности граждан определенного государства и как этнической общности с единым языком и самосознанием».

Кто прав? И почему в современном понимании (более приближенном к действительности) нация признаётся и как социально-экономическое явление («политическая общность граждан»), и «как этническая общность» (но где-то после того, как она стала «социально-экономическим явлением»)? Казалось бы, всё правильно, с какой стороны ни посмотри. Только это два совершенно разных взгляда на один и тот же феномен. Как их соединить?

Чтобы избавиться от всевозможных неясностей при объяснении, остановимся на нескольких этнологических истинах, относящихся к популяции людей.

Во-первых, человечество развивается в двуединстве этногенетического и исторического, биохимического + биофизического и социально-экономического. То есть, человек одновременно существо биологическое (в первую очередь) и социальное. Без социального ещё возможно как-то прожить, но без биологического невозможна никакая социализация. В противном случае доступна лишь одна её форма - общее на всех кладбище.

Все непонятности исчезают, как только мы принимаем условие двуединости развития этносистемы через этногенез и историю. Когда этническая общность любого ранга не делится на социальное и этническое, но является единым организмом и одновременно участником двух сопряжённых процессов - объединяя, таким образом, воедино противоположности взглядов.

Во-вторых, в процессе развития этногенеза и истории возникла этносфера людей. Обозначилась её структура: этнос, суперэтнос, раса, человечество. В последние три тысячелетия происходит необычайно интересное явление - суперэтнизация этносферы. Уходят в прошлое этносы-племена, на смену приходят крупные этнические системы. В ходе развития они проходят через суперэтническое горнило. Этот процесс становится характерным для любого этноса, начиная с древних кельтов и заканчивая англичанами, турками, русскими современности.

В-третьих, усиливается социализация людей. Поэтому сегодня так трудно различать этногенетическое и социальное. Их тесное переплетение, взаимное проникновение, взаимная зависимость делает эти процессы взаимно обусловленными. Интеграция этногенетического пространства вызвала к жизни такое явление как социально-экономическая глобализация. Оно выражается в создании огромных пространств с чётко выраженной этногенетической основой, внутри которых происходит экономическое, культурное, политическое объединение. В свою очередь глобализация на региональном уровне провоцирует общечеловеческую с её транснациональными связями.

В-четвёртых, если мы примем как данность то, что этногенез развивается по спирали, где каждый виток - временной отрезок в полторы тысячи лет, то есть жизненный цикл этноса как системы, то станет понятной цикличность истории. Её социальное и экономическое наполнение, подъёмы и спады в развитии цивилизаций, а также зависимость технико-технологических прорывов от возраста этноса и влияния на него других этносистем.

В-пятых, пытаясь разобраться в хитросплетениях этногенетического и исторического, приходишь к выводу: полторы тысячи лет жизни этноса имеют свою периодичность. Жизнь этноса от момента рождения / регенерации до своего логического завершения совершенно не кажется однообразной дорогой эволюции от простого к сложному. Её, как и жизнь отдельно взятого человека, можно условно разделить на периоды. Есть у этноса детство и юность, возмужание, зрелость и старение, чему соответствуют характеристики - биохимические и биофизические, плотность этногенетических связей, уровень энергетического напряжения процесса этногенеза или пассионарности и т. д.

Исходя из выше обозначенного, попытаемся разобраться с национализацией этносферы людей и желанием (или нежеланием) быть российской нацией.

Как уже было обозначено, последние три тысячи лет идёт целенаправленная суперэтнизация. Она наиболее ярко проявляется на этническом уровне в периоде зрелости этноса. Это случалось со многими этническими системами с глубокой древности. В VII-III веках до н.э. кельты расселяются в Западной и Центральной Европе. Нам неизвестно, сложилось ли у них общее государство. Но вот с персами дело обстояло так: вместе с расширением территории обитания и включением покорённых этносов в совместный этногенез, они создают величайшую империю древности. Пожалуй, это первый известный случай в истории, когда имперские амбиции проявляются в виде государства имперского типа - державы Ахеменидов.

Впоследствии были другие империи - огромные по территориям и числу этносов, великие своими делами. Случались и мало известные историкам, но, тем не менее, оставившие след в истории. Как, например, страна мифических динлинов и древних хакасов на Саяно-Алтайском нагорье. Последней в списке имперских образований стала Российская империя - СССР, - ведь смена идеологической вывески не может отменить развитие этногенеза. Зато подчёркивает его наивысший накал, акматическое, запредельное сверхнапряжение этногенетических и исторических процессов.

Первые нации, если верить исследователям, возникли в Западной Европе. Потом это «звание» постарались получить по возможности все этнические сообщества мира. Наука разделяет понятия этноса и нации, отдавая первому этнологический приоритет. Вторая оказывается в роли некоего бесполого организма со всеми социальными и экономическими признаками, но без этнологической привязки. Наука признаёт нацией лишь политическое сообщество граждан не по этнологическому признаку, а на основании общего гражданства. Как, например, современные французы, объединённые в нацию всего лишь границами общего государства независимо от происхождения, но не общей этногенетической основой. Можно ли говорить о неверном понимании происходящего? Или «национализация» пространства этносферы - всего лишь гипертрофированность, перекос в пользу социально-экономического?!

Нация - явление нового времени, появившись в середине XVIII века, это понятие было призвано закрепить независимость отдельных сообществ людей в границах отвоёванных у метрополий территорий. По мнению исследователей национализма, вслед за европейскими рождались нации в Южной Америке при освобождении от диктата испанской короны. Потом были те, кто воевал за независимость в США. А также греки, народы Скандинавии, Азии и Африки. Но всегда нация воспринималась как политическая конструкция, дающая возможность встать на одну ступень со всеми. Это положение давало необходимые преимущества в отстаивании своей идентичности, политических границ, свободы развития.

Одновременно понятие нации вступает в конфликт с естественным ходом развития этносферы. Естество этногенетического подменяется социально-экономической конструкцией «государства-нации», что противоестественно. Любое этническое сообщество людей формируется изначально как кровнородственное образование - и только потом, в ходе развития этногенеза и истории, оно обретает выраженные черты сообщества социального. Так как при расширении территории обитания и вовлечении новых людей из других этнических систем в симбиоз, кровнородственная община обрастает вторичными связями. Эти связи не имеют отношения к родственным и усложняют структуру социума.

Поэтому, навязывая новые политические конструкции в виде «государства-нации», европейские исследователи национализма грешат против истины. Этническое сообщество всегда было основой иерархии в этносфере. Оно определяет развитие социальное, экономическое, политическое - не наоборот. Этнос, как образование этногенетическое и социальное одновременно, являет собой естественно сложившийся организм. Во время своего развития он проходит через возрастные периоды, формируя этногенетические и социальные связи. Структура его многократно усложняется, обретая равновесие обеих форм.

Трансформируясь от этнического к суперэтническому и становясь сложнейшей системой, этнос не может стать политическим нечто под названием «нация» по одному лишь желанию. Без первичных биологических признаков система превращается в бесполый организм исторического сиюмомента. Но возможно ли назвать нацией этническую систему в период зрелости? В тот исторический момент имперских амбиций, расширения территории обитания за счёт других этносов, включения их в орбиту своих культурных ценностей, народно-хозяйственных отношений, совместный этногенез, когда формируется национальное самосознание, учитывающее сложность системы? Ответ утвердительный.

Утвердившееся понимание нации отметает всё то, что является естественным развитием, подменяя собой и этносы в начальной стадии сложения, и суперэтнические системы, отвлекая наше внимание от нашего естества - этногенеза. Понимание нации сегодня чем-то сродни однополой любви - карнавал политических амбиций без учёта естества.

Этнос после момента регенерации (рождения) проходит стадию становления этнического сознания. Но во втором периоде этногенеза, когда в систему приходит много новых членов из других этносов, возникает необходимость усвоения новых культурных ценностей, приёмов хозяйствования и войны. Пример включения татар и русских из польско-литовских пределов в XIV-XVI веках показателен в этом отношении - русское национальное самосознание оформляется под влиянием внешних обстоятельств при активном участии инородных этнических элементов. Русская нация осознаётся как единая общность со своей культурой, языком, политической конструкцией - Московская Русь, Россия.

В историческом времени наблюдается сложение основ русского этноса - субэтносов великороссов, белорусов, малороссов. Их единство в этнониме «русские», общем русском языке со многими диалектами. Православие невидимыми духовными нитями соединяет центр и окраины растущей общности. А множество этногенетических связей русских с другими этносами создают национальную основу. Первичная основа этнической системы закрепляется вторичными социальными, культурными и экономическими связями. Понятие «нация» в приложении к суперэтническому состоянию русских обоснована этногенетически и исторически.

Русское влияние во времени и пространстве усиливается многократно. Заняв территории от Карпат до Тихого океана, русские объединили воедино этногенетические родники, питавшие их столетиями. И индоевропейские прародины степей Восточной Европы, и прародины уральские в таёжной зоне Северной Евразии, и алтайские (туранские, тюркские) Средней Азии и Сибири. Сложение русско-евразийского этногенетического поля и пространства не противоречило ходу общечеловеческого этногенеза в северо-евразийском регионе. А роль ведущего этноса для русских была логична в силу их наибольшей пассионарности.

Даже малые проявления монголоидности вызывают истерику националистов. Панславянский флаг снова поднимается над русскими баррикадами национализма - вот только славянских ветров не ощущается.

Долгое время русские оставались под обаянием европейской культуры. Панславянизм как миф, связавший воедино Российскую империю на уровне идеологии, служил своеобразным прикрытием имперских амбиций русского этноса. Но миф не смог объяснить новое состояние - теперь уже русско-евразийской этнической системы суперэтнического порядка в конце XIX - начале XX века. Пассионарный взрыв революций оборвал эволюционное развитие. Вновь пришедшие к власти социалисты также не смогли осознать превращения системы из этнической в суперэтническую. Но где-то подсознательно они уловили этногенетические перемены.

Неосознанное движение продолжилось и привело к сложению народа, который получил в истории название «советский». И это было, в общем-то, логично. Появилась новая конструкция, отражавшая глубинные этногенетические процессы на русско-евразийском пространстве. Когда было множество признанных этносов, объединённых в советский народ. При этом учитывались социально-экономические процессы этого обширного региона, очерченного границами СССР. Этноним «советский народ» отразил суть происходящего, но был идеологическим по смыслу.

Имперский период зрелости всегда заканчивается гибелью империи. Так было всегда. Русско-евразийское этногенетическое поле распалось на множество больших и малых. Одни обособились в границах собственных государств, другие остаются в Российской Федерации. Но и само русское поле перестало быть единым. Теперь есть русские, украинцы, белорусы. В доказательствах собственной самости особенно усердствует украинская элита. Зародившись как субэтнос в Галиции, украинцы были результатом смешения русских, поляков, евреев, венгров и других. Было ли это чем-то исключительным? Нет. Но, восприняв русское и европейское в этногенезе и истории, они позиционируют себя самостоятельной этнической системой - обретая язык (украинский), культуру (украинскую), религию (смесь православия и католицизма) и идентифицируя себя как «украинцы». И противопоставляясь русским по принципу «свои - чужие», украинцы оправдывают свой этноним географическим положением на окраине европейского и русско-евразийского пространств. Вопрос в другом: смогут ли украинцы стать поначалу связующим звеном между Европой и Русской Евразией? А в будущем и этногенетическим фактором объединения европейского и русско-евразийского пространств? В противном случае им уготована роль антисистемы, чёрной этногенетической дыры.

В чём причины успешности украинской экспансии на Восток? Оказавшись на краю русской ойкумены, украинцы попали под влияние польской и австро-венгерской этносистем, которые в пику России поддерживали процессы обособления украинцев. В конце XIX - начале XX веков малороссы правобережья и левобережья Днепра массами покидали родные места и уходили на восток. Степи Восточной Европы, Сибирь, Средняя Азия, Дальний Восток были ими успешно заселены и освоены. На их место в Малороссии приходили носители новой украинской идентичности с Запада. Общность культуры и языка помогала более комплиментарно относиться друг к другу. Ошибки советского правительства, репрессии обострили и в малороссах противопоставление с «москалями», подтолкнув к объединению с украинцами. Не только этногенетически, но и политически.

И возвращаясь к «российской нации». Старение русского этноса, снижение пассионарности (как энергетического напряжения этногенетических процессов) обострило его национальные чувства. Оставаясь самым многочисленным этносом в России (80% от всего населения), русские, тем не менее, почувствовали опасность положения. Если раньше они были ведущим этносом и навязывали свои приоритеты и вектор развития, то теперь уже на среднерусские возвышенности усиливается миграция с окраин. Народы Кавказа и Средней Азии ещё недавно были с русскими гражданами одной страны - Российской империи - СССР. Северный Кавказ до сих пор в составе России. Что же пугает русских в этой миграции? Почему они так противятся даже переселению нескольких сотен ингушских семей в центральные регионы?

Интеграционные процессы на русско-евразийском пространстве, развивавшиеся в XVI-XX веках, сменились дезинтеграцией. На время удалось задержать их стихийное развитие. Надолго ли? В этой ситуации неопределённости сейчас важно понять ход этногенеза, осознать происходящее. Даже при факте исхода окраинных этносов из общего этногенеза, русские остаются суперэтносом в содружестве с многими народами России и СНГ. Поскольку их этногенетическая общность сохраняется в границах Российской Федерации, а русское 25-миллионное продолжение в ближнем зарубежье и потомки от смешанных браков лишь подтверждают нашу общую историческую судьбу. При этом социально-экономическая общность интересов поддерживается соучастием всех народов русско-евразийского пространства в социально-экономических международных проектах (СНГ, ЕврАзЭс, ЕЭС).

Национализация этносферы затронула и нас. Снижение пассионарности торопит к принятию решений, которые не позволят рассыпаться Российскому государству и русско-евразийскому пространству на этнические осколки. Какой проект предпочтительнее: русский народ, включающий, как и прежде, великороссов, малороссов / украинцев, белорусов ИЛИ российская нация из русских и других народов России? Распад русского этногенетического поля как факт, подтверждающий старение русского этноса, состоялся. Мы ещё можем волевым усилием собрать воедино свои великоросские, украинские и белорусские части - показать силу русского самосознания вопреки всем и всему. Этот акт воли обойдётся нам дорого на международной арене, снова сделав нас главным противником евроатлантического бульдозера. Но и покажет несокрушимость русского единства, что привлечёт к нам наших соотечественников в мире и станет прологом наших общих усилий во имя России, на благо России.

Второй вариант - российской нации из русских и других народов Российской Федерации - также имеет основания на осуществление как задел будущего евразийского проекта. Этногенетическая основа российской нации сложилась. Она более слабая, чем в первом варианте единого русского народа. Осознаём ли мы - русские - свою этногенетическую близость и даже единство с народами России? Судя по тому ажиотажу «исследований» для доказательства особости от всех - не очень. Гораздо больше всхлипов о нашей «европейскости». Много выкриков против нашей евразийской сущности. Любые попытки обратить внимание на то, что русские как этнос, народ, формировались на основе индоевропейской, уральской, алтайской / туранской этнокультурных общностей, встречают непонимание и откровенное отрицание. Даже малые проявления монголоидности вызывают истерику националистов. Панславянский флаг снова поднимается над русскими баррикадами национализма - вот только славянских ветров не ощущается. Обвисает флаг старой обтрёпанной тряпкой.

Поскольку нация - это сообщество людей с высокой плотностью первичных кровнородственных связей, закреплённых вторичными социально-экономическими, присущими этносу в периоде зрелости, а также единым языком общения, духовной и материальной культурой, территорией обитания и исторической судьбой, то в этнониме «российская нация» для народов России нет противопоказаний. Есть общее русско-евразийское этногенетическое поле, основа основ любой этнической системы. Российское общество складывалось веками как единство в многообразии: духовных практик, культур, больших и малых социумов. Экономика России, всей территории сегодняшнего СНГ может существовать только при условии взаимной кооперации. Единство территории и общая историческая судьба доказаны в веках. Русский язык, как средство общения для всех народов русско-евразийского пространства, доказал свою эффективность.

Наша русско-евразийская культура вся внутри нас. А сверху накинут европейский пиджак. Красиво скроенный, ткань его культурная прекрасна. Делает ли он наше внутреннее евразийское культурное лучше? Наверное. Но и скрывает ладно скроенное русско-евразийское культурное тело. И странно слышать (к месту и не к месту) англицизмы в русской речи. Ещё невероятнее, когда лучшие голоса России обязаны петь на английском на государственном телеканале России. Я вовсе не против европейской культуры. И прекрасно понимаю её значение для русской. Но почему мы вспоминаем о наших культурных родниках по случаю? Пример «бурановских бабушек» очень показателен. Мы вдруг узнаём о существовании удмуртов, их самобытной культуры, удивительном народном своеобразии. Но ведь это один из наших русских истоков! Почему так легко сдаётся русско-евразийское культурное поле?! Отчего мы в угоду чужой (но не чуждой) культуре готовы забыть свою русско-евразийскую сущность? При таком векторе развития событий невозможно говорить ни о будущем российской нации, ни русского народа в частности.

Не пора ли вспомнить слова знаменитого русского историка Василия Осиповича Ключевского о смуте начала XVII века: «Когда надломились политические скрепы общественного порядка, страна была спасена нравственной волей народа». Мы уже народ, нация по этногенетическому обоснованию, общности исторической судьбы. Наши предки веками занимали и обустраивали огромные территории Северной Евразии. Их не пугали суровый климат и непомерные аппетиты недругов и врагов. Они смешивались в совместных браках, исповедовали разные религии, но защищали общее государство - Россию. Мало кому в истории удалось создать такой успешный культурный и политический проект. И никому - столь уникальную этногенетическую конструкцию в пространстве и времени. Это она определит будущие ритмы Великой Евразии. Не на века, на тысячелетия.

Будем же достойны памяти предков из множества племён и народов евразийского пространства. И достанет нам разума и «нравственной воли» не развалить, не потерять обретённое. Мы состоялись как великий народ, но это величие не в глобалистских планах быть гегемоном мира - оно в нашей общей русско-евразийской культуре, духовной и материальной. В желании передать наш опыт соработничества и сожительства другим. В понимании нашей общности в российской нации.