ЕВРАЗИЯ - Все идет по Плану: Европа без европейцев

Общеизвестная историческая истина гласит, что отцов-вдохновителей идеи создания ЕС было двое. Это были Жан Моне и Роберт Шуман. К слову, воспеваемый Брюсселем Шуман активно поддерживал маршала Петена вплоть до освобождения Парижа в августе 1944 года, далее, пользуясь сложившимися еще до войны связями с католическими кругами, реабилитировался и, начиная с 50-х годов, сотрудничал с ЦРУ. Влияние Моне и Шумана в становлении ЕС, конечно же, велико, но оно сопоставимо с ролью хороших ремесленников, выполняющих задание по имеющейся схеме. Настоящим же вдохновителем ЕС, Зодчим, если угодно, был граф Куденхове-Калерги. В специализированной литературе о нем написано мало, причем написано чисто концептуально, с точки зрения панъевропейского проекта.

Геноцид далеко не всегда предполагает массовые убийства: лишение корней под эгидой ложных ценностей - не менее эффективный способ, чем физическая ликвидация.

Идея панъевропейского целого без четких контуров была изложена Калерги в 1922 году в его (считающейся) основной - или, по крайней мере, наиболее известной книге, вышедшей под названием «Пан Юроп» ("Pan Europe"). Тезисы, которые в ней изложены, нашли свое воплощение в Маастрихте, а также в одном из ключевых направлений стратегии НАТО, заключающемся в продвижении в сторону границ Восточной Европы. Она воспринималась Калерги как пространство для культурного освобождения путем привития населяющим ее народам норм западноевропейского либерализма и единой модели государственности. То, что мы видим сегодня, в том числе в свете «оранжевых» революций, подтверждает живучесть расписанного Калерги Плана.

Не так давно, выступая на волнах «России сегодня», французский экономист и член Бильдерберского клуба Жак Аттали высказал мнение о необходимости включения РФ в состав Единой Европы, полагая, что все ее поиски самоидентичности - не более, чем болезнь роста. Единственная возможная для России судьба - это судьба в составе Соединенных Штатов Европы.

В целом, ничего нового из первого и официально основного труда Калерги мы не узнаем. Однако уже в нем мы обнаруживаем коварный тезис, маскирующийся за просветительскими идеями Эразма Роттердамского, французских просветителей, Гете, Данте, Джордано Бруно и др. Суть его в следующем: «народный национализм» является отличительной чертой малообразованных масс, кичащихся своей уникальностью перед другими народами. Разве Данте с Вольтером были националистами? Аргумент, конечно, железный, но только, во-первых, что понимать под национализмом, во-вторых, проблематика национализма в контексте толерантности в отношении к другим культурам, а уже тем более цивилизациям, тогда не была актуальна. Данте мог сколь угодно отвергать идею необходимости единства Италии, он, прежде всего, мыслил себя как поэт христианского Средневековья и воспевал идею объединяющей миссии Римской Империи. Это означает, что он воспевал римско-католическую цивилизацию, одним из культурологических столпов которой считал родную Италию.

Но если и этого контраргумента мало, напомню, что Никколо Макиавелли был стопроцентным националистом. Означает ли это, что Макиавелли был менее образованным человеком, чем упомянутые выше персоналии? Как видно, однозначной связи между просветительскими веяниями и националистическими идеями нет. Проводя ее, Калерги готовил своих привилегированных читателей к прочтению другого опуса, о котором ничего не сказано, например, во французском варианте статьи из Википедии, посвященной этому незаурядному мыслителю. А ведь в 1925 году вышла новая книга, абстрактный заголовок которой, "Praktisher Idealismus", может быть неверно истолкован. Действительно, что такое практический идеализм? Новое эссе, предлагающее принципы построения идеального общества или той же социальной утопии Томаса Мора?

В своем "Praktisher Idealismus" Калерги все-таки предлагает некую утопическую модель, но ограниченную потребностями т. н. «благородной расы», то есть надмировой элиты, призванной управлять утратившими свой суверенитет народы. Вряд ли можно назвать обозначенные цели как маргинальные, учитывая, что их автор пользовался разветвленной поддержкой, начиная с масонской ложи Бней Брит, и заканчивая Черчиллем. Продвижению идей Калерги активно содействовала и пресса, в том числе такие популярные газеты как The New York Times. Всесторонняя пиар-компания привела к тому, что план, изложенный в "Praktisher Idealismus", был принят американским правительством не только в качестве внешнеполитического, но и цивилизационного вектора.

Что именно подразумевали условия реализации плана? От каких предпосылок отталкивался их автор?

Существуют высшая и низшая расы. Высшей расой управлять сложно, а то и вовсе невозможно. Поскольку к ней относится европеоидная, то Штатам никогда не добиться тотальной гегемонии над миром (страны Азии и Ближнего Востока едва ли принимались Калерги во внимание), пока Старый континент не утратит свою идентичность и политическую силу. Поскольку речь идет не о континенте в пределах четко очерченных границ, а целой цивилизации, составляющей конкуренцию Штатам, то ее следует уничтожить. Как это сделать, не пролив ни единой капли крови? На этом этапе и обнаруживается, что геноцид далеко не всегда предполагает массовые убийства. Пусть процесс и окажется растянутым во времени, не всегда надежным, но все же, лишение корней под эгидой ложных ценностей - не менее эффективный способ, чем физическая ликвидация.

Именно Калерги ввел - правда, не назвав его - понятие бескровного цивилизационного геноцида путем запрограммированного смешения несочетающихся между собой цивилизаций.

В этой связи упорная борьба Запада с любыми проявлениями расизма кажется, по меньшей мере, смешной, учитывая, что кумиром «еврофилов» стал человек, взявший за основу своего панъевропейского Плана понятие иерархической градации рас.

Тезис о необходимости расового смешения до полного растворения «Белых» - политкорректность и словозаменители тогда еще не были в моде - надо было подать их под соусом гуманистических лозунгов, объединенных под общим понятием социального прогресса и сопряженным с ним более специфическим понятием толерантности. Для достижения этих целей европейским лидерам предварительно требовалось внушить следующие истины:

- Население Европы необходимо сократить, поскольку мальтузианская проблема не за горами. Перенаселение чревато новыми войнами и природными катастрофами. Женщины должны непременно работать, многодетные семьи - признак мракобесия. Институт семьи - пережиток прошлого, ограничивающий свободу членов общества, особенно женщин. К этим тезисам добавилось воспевание невыгодной для государства гомосексуальной модели семьи. Гениальность этих реформ заключается в том, что с их целесообразностью трудно поспорить. Действительно, в наш техногенный век, да еще в масштабах маленьких европейских стран, многодетные семьи - скорее фактор безработицы и больших затрат на социальные услуги. Действительно, нет объективного основания считать, что женщины должны работать меньше или больше мужчин, все зависит от желания и обстоятельств и т. д. Проблема заключается не в самих тезисах, а в степени доведения их до абсурда, не в продвижении идей прогресса и гуманизма, а в ложности исходной предпосылки: мальтузианское предостережение никогда не было актуальным для Европы.

В целях лучшего контроля над Европой, составляющие ее «государств-наций» должны объединиться под эгидой единого целого, именуемого Соединенными Штатами Европы. В идеале, в эти новые Штаты должна войти Великобритания, но в качестве контролирующей инстанции, своего рода третьей руки Америки. Подобный «идеал» мы наблюдаем сегодня, он уже кажется чем-то естественным. Что же касается России, то она должна быть полностью поглощена Европой, приняв царствующие в ней либеральные парадигмы.

Понятие самоопределения народов должно исчезнуть. Демократия и равенство перед законом должны поддерживаться как полезные иллюзии, позволяющие управлять массами. На деле же демократия должна быть «демократией без народа», а равенство перед законом отсылать к неравному равенству, столь блистательно описанному Оруэллом в его антиутопии.

И что же мы слышим 90 лет спустя? Похоронные мотивы о неизбежном старении населения и демографическом коллапсе коренных этносов Европы. При всем том отмечается интенсификации однобоко либеральной политики, тенденция к увеличению миграционных потоков, культура и религия которых не сочетается с ценностным арсеналом Запада. В одном из своих выступлений Николя Саркози высказал мысль о том, что будущее Франции - в смешении кровей. Уточним, что французское слово «метисаж», употребленное бывшим президентом, подразумевает не смешение культур, а смешение цивилизаций. Нелегальные африканские мигранты, наводняющие берега итальянской Лампедузы, вместе со средневековыми улицами французского Кале - вот оно, светлое будущее Европы.

Европейцам десятилетиями доказывают, что патриотизм и национализм радикального толка нужно считать равносильными понятиями, что расизм и политика ограничения миграционных потоков - суть взаимосвязанные понятия.

С точки зрения Калерги, необходимые для неуклонно стареющей Европы метисы отличаются отрицательными чертами характера. Сложно сказать, откуда Калерги почерпнул свои наблюдения, но он считал описанную им категорию людей жестокой, трусливой и вероломной. Народами, наделенными такими качествами, легче управлять, поскольку ради полной кормушки они готовы продать душу дьяволу. «Человек будущего должен быть метисом. Будущая европеоидно-негроидная раса, схожая с расой древних египтян, призвана поглотить этническое разнообразие существующих сейчас народов». Несмотря на то, что аналогия с древними египтянами кажется странной - не существует единого мнения о расовой принадлежности жителей древнего Египта, хотя известно, что корнями они близки к европеоидам - мысль, развиваемая Калерги, предельно ясна. В частности, он была воспринята Броком Чишолмом, первым генеральным директором ВОЗ, написавшим следующее в USA Magazine от 12 августа 1955 года: «Приоритетным направлением европейских стран должен стать контроль рождаемости и продвижение идеала межрасовых союзов в целях создания единой расы в едином мире [читай - однополярном], подчиняющимся централизованной власти».

Думаю, добавить к этому нечего. В январе 2000 года отдел ООН по народонаселению представил рапорт, согласно которому к 2025 году Европе потребуется порядка 159 миллионов мигрантов, чтобы скомпенсировать естественную убыль населения. Интересно было бы узнать, откуда взялись столь точные цифры за 25 лет до обозначенного срока?

Так, Франция якобы обеспокоена демографическим угасанием населения, но при этом сокращает срок декретного отпуска на год, а также размер семейного пособия для представителей среднего класса (состоящий на 90% из коренного населения), якобы выравнивая его по уровню доходов. В то же время, несмотря на кризис и безработицу, из государственного бюджета выделяется все больше средств на обеспечение по большей части африканского населения предместий, как правило, категорически не желающего не только интегрироваться, но и трудоустраиваться.

Физический процесс сокращения коренного населения разворачивается на фоне глобакратизаторской пропаганды СМИ. Популярные журналы и телеканалы десятилетиями доказывают, что патриотизм и национализм радикального толка нужно считать равносильными понятиями, что расизм и политика ограничения миграционных потоков - суть взаимосвязанные понятия, что сексуальная эмансипация подразумевает узаконивание самых экзотических девиаций, включая педофильные влечения, к которым стали относиться куда толерантнее, чем раньше.

Такими темпами, если только не произойдет какого-нибудь глобального потрясения, способного перевернуть созданный 90 лет назад сценарий, Европа без европейцев - не за горами. Калерги может гордиться своими исполнительными последователями. Тем не менее, есть то, что этот странный философ не учел: дойдя до точки кульминации, процесс скрещивания несовместимых цивилизаций приведет к нарастанию социальной энтропии, поскольку, во-первых, всегда найдутся влиятельные группы населения, не принимающие заведенный порядок, во-вторых, наиболее жизнеспособная цивилизация будет стремиться поглотить остальные и навязать свою модель, что неизбежно приведет к вооруженному конфликту.

Мы любим Францию… без французов, как-то сказал мне один выходец из Марокко, живущий во Франции и исповедующий радикальный ислам. Но больше всего, мы любим мир без Америки и сионистов, и нас все больше и больше!

Интересно, что бы на это сказал Калерги? Переосмыслил бы он свой План?